Неточные совпадения
Когда съели лебедей, слуги
вышли попарно из
палаты и возвратились
с тремя сотнями жареных павлинов, которых распущенные хвосты качались над каждым блюдом, в виде опахала.
Вскоре царь
вышел из опочивальни в приемную
палату, сел на кресло и, окруженный опричниками, стал выслушивать поочередно земских бояр, приехавших от Москвы и от других городов
с докладами. Отдав каждому приказания, поговорив со многими обстоятельно о нуждах государства, о сношениях
с иностранными державами и о мерах к предупреждению дальнейшего вторжения татар, Иоанн спросил, нет ли еще кого просящего приема?
Фельдшер, молодой и добрый малый, немного излишне занятый своею наружностью, довольно, впрочем, счастливою, явился скоро; быстрыми шагами, ступая громко по притихшей
палате, подошел к покойнику и
с каким-то особенно развязным видом, как будто нарочно выдуманным для этого случая, взял его за пульс, пощупал, махнул рукою и
вышел.
Отвечала не спеша, но и не задумываясь, тотчас же вслед за вопросом, а казалось, что все слова её
с трудом проходят сквозь одну какую-то густую мысль и обесцвечиваются ею. Так, говоря как бы не о себе, однотонно и тускло, она рассказала, что её отец, сторож при казённой
палате, велел ей, семнадцатилетней девице,
выйти замуж за чиновника, одного из своих начальников; муж вскоре после свадьбы начал пить и умер в одночасье на улице, испугавшись собаки, которая бросилась на него.
— Начнем сверху: губернатор живёт
с женой управляющего казённой
палатой, а управляющий — недавно отнял жену у одного из своих чиновников, снял ей квартиру в Собачьем переулке и ездит к ней два раза в неделю совсем открыто. Я её знаю: совсем девчонка, году нет, как замуж
вышла. А мужа её в уезд послали податным инспектором. Я и его знаю, — какой он инспектор? Недоучка, дурачок, лакеишка…
И когда получил Иван Иванович радостное известие, что завтра решится оно, тогда только выглянул на свет и решился
выйти из дому. Увы!
с того времени
палата извещала ежедневно, что дело кончится завтра, в продолжение десяти лет!
Скажи, сударь, гордец:
Хотел быть всех умней! Что ж
вышло наконец?
Да что и говорить! он был совсем без правил.
Служил в
палате век — а дочь
с сумой оставил.
В положении больных восьмой
палаты заметных перемен не произошло: студент Торбецкий поправился, а Лаврентий Петрович и о. дьякон
с каждым днем слабели: жизнь и сила
выходили из них
с такой зловещей беспомощностью, что они и сами почти не догадывались об этом, и казалось, что никогда они и не ходили по
палате, а все так же спокойно лежали в постелях.
Вот в конце обеда
вышел правитель из своих
палат и начал обходить столы. Кого спросит о чем, кому ласковое слово скажет, а за ним идут слуги
с деньгами и платьем и всех оделяют. Обошел всех и подходит к последнему столу, где слепая артель сидела. Увидел правителя поводырь — и задрожал и побледнел весь.
— Заспесивилась наша краля, зачванилась, — топнув
с досады ногой, молвила Фленушка,
выходя однажды
с Марьюшкой из домика Марьи Гавриловны. — Битый час сидели у ней, хоть бы единое словечко выронила… В торги, слышь, пускается, каменны
палаты закладывать собирается, куда
с нашей сестрой ей водиться!.. А мне наплевать — ноги моей не будет у грубиянки; и ты не ходи к ней, Марьюшка.
Грановитая
палата ее немного утомила и не прибавила ничего нового к тому,
с чем она
выходила из Успенского собора.
Вся картина этого суда, скудная публика, полиция, молодые адвокаты,
с которыми я
выходил из заседания, их разговоры и даже шутки, мало подходившие к такому трагическому моменту, — все это еще сохранилось в памяти в красках и образах. И весь пустой, казарменный Версаль, где тогда
палата заседала в бывшем придворном театре времен Людовиков.
С 40-х годов он сделался самым энергичным и блестящим газетчиком и успел уже к годам империи составить себе состояние, жил в собственных
палатах в Елисейских полях, где он меня и принимал очень рано утром. К тому времени он женился во второй раз, уже старым человеком, на молоденькой девушке, которая ему, конечно, изменила, из чего
вышел процесс. Над ним мелкая сатирическая пресса и тогда же острила, называя его не иначе, как Эмиль великий.
Когда он близился к концу, Иоанн повелел принести запись к новгородцам, и дьяк, составивший ее, прочитал ее вслух. Назарий и Захарий приложили свои руки, а боярин Федор Давыдович почтительно принял ее от великого князя, обернул тщательно в хартию, в камку, спрятал ее и, переговорив о чем-то вполголоса
с Иоанном, поклонился ему и
вышел поспешно из
палаты.
Любил Илья Максимович тешить себя и честолюбивую невестку рассказами о связях своих
с тогдашними знатными господами, о том, как они живут, да как убраны у них
палаты, как он обращался
с ними уважительно, да и себя не ронял, а тех, которые
вышли из подьячих, да зазнались, дразнил игрою своего миллиончика или намеком на нечистое дельце.
Больше и смотреть не стал,
с сестрой пошутил, веселой походкой из
палаты вышел и пошел в канцелярию требования на крупу-соль подписывать.